Хочу рассказать о последних днях жизни этого прекрасного пса: Уэльта-Роми, Юльчика или, просто, Усатого, который прожил со мной двенадцать лет и три месяца. Даря мне свою любовь, защиту на улице и дома при ссорах. Он всегда принимал мою сторону во всех ситуациях. Когда мне было совсем плохо – он подходил, клал мне на колени голову и, тыкая носом, заставлял его гладить. Я сначала отпихивалась, но он не уходил, потом нехотя начинала гладить и не замечала, как успокаивалась. Уэльт чувствовал, что я пришла в норму, вздыхал и уходил на свой коврик. Хотя он ни когда не был ласкушкой, не любил фамильярностей, а тут просто заставлял его гладить.
В тот роковой вечер ничего не предвещало трагедию. Вечером, мы как всегда гуляли около часа. Он весело бегал за Машкой (сука ризена, которая попала ко мне взрослой незадолго до этого). Пришли домой, и я щедро положила собакам в миски наш ужин – макароны с сосисками. Что послужило причиной дальнейших событий? То ли, кормление сразу после прогулки, но я всегда так делала. Или перерастяжение связок желудка от больших объемов корма, я его кормила один раз в день. То ли корм немного прокис. Не знаю. Может всё вместе. Теперь я знаю, что так кормить крупных собак нельзя. А тогда…
Уже лёжа в кровати, после полуночи, я услышала позывы на рвоту, которые издавал мой ризен, и заподозрила неладное. Встала, подошла к собаке – увидела, позывы есть, а рвоты нет, видимо непроходимость. Потом начал стремительно раздуваться живот. И тут я поняла, что это заворот желудка, и лечение от этого недуга только одно - операция, и то в ближайшие час - два. Дальше смерть от болевого шока.
Я побежала в соседний дом звонить по ветеринарным клиникам. Ветеринарные врачи, выслушав симптомы, сразу отказывались ехать. Некоторые приглашали меня в клинику, но только утром. Один знакомый врач, поднятый с кровати в час ночи, все-таки согласился приехать на помощь. А я пока сделала Уэльту уколы для облегчения боли, а он только грустно посмотрел на меня, как будто хотел сказать: «Спасибо тебе, конечно, но это уже не нужно». Попросился на улицу. А когда, выпущенный, пошел в палисадник, где год назад на его глазах была похоронена болонка Муська, которая его когда-то вырастила, и лег там в снег. Я поняла – это конец.
Я плакала от душевной боли и своего бессилия, успокаивала его, как могла, гладила и ласково трепала. А он только смотрел на меня грустно, как бы спрашивая: «Когда? Когда мне перестанет быть больно?»
Через некоторое время ему стало совсем плохо. И когда приехал врач, помощь была уже не нужна. Усатый лёг, и стало понятно, что душа его уже ушла. Его собачий Бог помог ему не чувствовать боли…
Вместо послесловия. Когда Усатому был год, я поняла, что его экстерьер не отвечает моим запросам, и очень сокрушалась, что мне не повезло с собакой. Когда ему исполнилось пять лет, я думала, что он хороший пёс, но когда умрет – куплю другого ризена. А когда ему исполнилось десять лет, каждый день молила о том, чтобы Усатый жил дольше. Потому что такие мудрые и славные собаки попадаются раз в жизни.
А сейчас у меня много собак, чтобы не испытывать такого горя от потери одной единственной горячо любимой собаки. Но это не помогает. Каждого своего питомца любишь по-своему, каждого жалко, за всех болит душа. Усатый и умер так же, как жил – не причиняя много хлопот. Не дожил до преклонных лет, когда у крупных собак, зачастую, отказывают лапы. И их владельцы бывают вынуждены принимать на себя бремя ответственности за дальнейшее существование своих питомцев. Спасибо тебе, мой любимый и верный пёс.